ТРЕВОЖНАЯ ПЕСНЯ Я часто просыпаюсь по ночам, и сам с собою я глаголю… Она неизлечима, если болен, с бессонницей не ходят по врачам. Позвольте не изречь, а огласить. Я близко к сердцу принимаю землетрясенья и неурожаи – в большом миру и на всея Руси! Коварна и слепа привычка жить. Туманны взоры, слезы чисты. Пересекли черту Тальков и Листьев. Ракеты – в небо, в землю – этажи. Удел мой – ненавидеть и любить. Всем сердцем это разумея, я многое на свете не успею – успеть бы, вспомнить и не позабыть. А братья мои целятся в меня. Мне бы упасть или пригнуться. Но я стою, они не промахнутся, ведь я ослеп от дыма и огня. ………… Я часто просыпаюсь по ночам. В земных грехах по жизни виноватый, молюсь за мир, в котором брат на брата, ожесточась, не обнажит меча. * * *

Александру Бенуа посвящается Гармонию нарушив, до сей поры ничья, легко проникнет в душу осенняя печаль. И отзовется эхом за тридевять земель, и позовет уехать в Версаль или в Базель. Припев: Лета не вернуть. Лето позади. На набережной Рей идут дожди. Опередив мгновенье в мерцании зеркал, вернется вдохновенье, полетом мотылька. Кистей коснутся руки без лишней суеты, и краски, словно звуки, прольются на холсты. Припев: Лета не вернуть. Лето позади. На улице Монрей идут дожди. Растает в небе вечер, оставив на земле потушенные свечи каштановых аллей. Вернувшись, многократно коснется эхо крыш и позовет обратно в невысохший Париж. Припев: Лета не вернуть. Лето позади. На авеню Монтень идут дожди. * * *

Столько женщин есть знакомых, не хочу другую знать! Я влюблен в хозяйку дома, где не стоит мне бывать. Вечерами, в доме этом, в невесомой тишине. голос мужа ее все шептал о своём, исповедуясь на ушко мне. Жалил грудь мне крест нательный, нецелованый вдовой. А ее глаза блестели, словно слышала его. Зря в окошко ночь просилась, зло мерцала между штор. Друг жену охранял, будто рядом стоял, и не клеился наш разговор. У меня в глазах рябило, я не смел о том забыть, как жену свою любил он, как бы мог еще любить! Пролетала пуля-дура, зацепила наповал! Он с тех пор, не старея, с портрета смотрел, половину свою ревновал. И в глазах его серьезных огонек мерцал живой. Прах бойца томится в Грозном, а душа пришла домой. Наскиталась и присела, поняла, что в доме гость. Но сидела вдова ни жива ни мертва, ей не пелось со мной, не пилось. От всего она устала, было ей себя не жаль. За окном луна сияла, золотилась, как медаль. Он всё знает, он всё слышит, он с неё не сводит глаз. Я, куда ни взгляни, третий лишний для них. И при жизни его, и сейчас! (sergen) *

Затмевает белый свет дым пожарищ в Украине... Coda! Песен больше нет – про цветы, про синий иней, про зеленую траву… Время краски погасило. Повсеместно, наяву, потускнело все, что было. …Вторглась в замыслы война. Смех затих, улыбки спрятал. Предоставила страна право голоса солдату. Я, как истинный солдат, доверяю правде божьей: если пушки говорят, музам прятаться негоже. Тема, хоть и не нова, наболевшая, живая! …Только мысли и слова комом в горле застревают. Все напишется потом… А пока. На пепелище. Где стоял добротный дом. Пес скулит. Хозяев ищет. * * *