Не говорят грудные дети, 
Молчат седые старики.
И редкие попытки эти 
Для них важны и нелегки.
Молчат церковные иконы, 
Глаза безмолвны и холсты.
В их глубине свои законы — 
К душе прокладывать мосты.
Музеи и библиотеки 
В свои миры не станут звать.
Молчат лишь те места навеки, 
Каким есть больше всех сказать.
Пускай почтительно и робко 
Скрывает тайны тишина, 
Но под своей защитной пробкой 
Полней, мудрее всех она.
Ждёт так же сердце дни и ночи 
Кого-то, до кого молчит, 
Того, кто слушать вдруг захочет, 
И тишина заговорит.










































